Суровая морячка

Непридуманные истории. Случаи из практики специалистов программы «Спаси жизнь».

Часто бывает, что все начинается с телефонного звонка. Очень юный голос в трубке рассказывает о беременной подруге:
— У однокурсницы задержка уже больше месяца, но к врачу не идет. Боится врачей, психолога, да и вообще, боится даже говорить об этом. Но больше всех боится маму. Именно из-за страха перед мамой ушла из дома и живет у знакомой, но долго там жить нельзя. Что дальше делать — не знает.
— Сколько лет однокурснице? — интересуюсь у позвонившей мне барышни.
— Восемнадцать. Идти некуда и жить не на что.
— Что же Вы думаете делать? Можно и дальше бояться, но ситуацию это не изменит. Все равно придется выйти из «убежища».
Честно говоря, я думала, что подруга — персонаж вымышленный, помощь нужна самой звонившей. Но я ошиблась. После моих уговоров, соглашается привести ко мне на прием подругу. И сама с ней придет. Группа поддержки, так сказать…
Появляются примерно через полчаса. Вначале заглядывает звонившая Инга*, за ней в кабинет тихонько проскальзывает очень худенькая бледная Саша. Даже не верится, что уже студентка, на вид лет 16. Присаживается на самый краешек стула, чувствуется — напряжена до предела. Говорить за нее начинает Инга.
Беременность — недель 9-1О. Саша ушла из дому после телефонного разговора с мамой, не дожидаясь ее прихода домой. По телефону сообщить новость маме казалось легче: менее страшно, чем глядя в глаза. А опасаться последствий телефонного разговора у девушки все основания были. Ее мама — женщина решительная и категоричная. В море ходит, повар на большом корабле. Характер у Нины Петровны соответствующий. На работе с ней считаются все — от матроса до капитана. Жизнь Саши никогда не была легкой, лаской девочка явно не избалована, мама всегда была строга, резка с ней. И затрещину запросто могла отвесить. В общем, спартанское воспитание. До 16 лет за Сашей присматривала бабушка, пока мама была в рейсах, но два года назад бабушка умерла. Почти все время девушка проводила одна. Неудивительно, что тоска по ласке и вниманию привели ее к близкому знакомству со Славой. Он помогал ей, потом стал оставаться ночевать. Ему тоже некуда особо было идти. Дома пил отец, была не лучшая обстановка. К окончанию первого курса Саша поняла, что беременна. Сказала Славе, он промямлил что-то невнятное, обещал подумать, и тут же исчез куда-то. На звонки не отвечал.
Мама должна была прийти с моря со дня на день, и Саша с ужасом представляла себе этот разговор. И разговор состоялся. К счастью, по телефону. Девушка как-то вяло, будто не о себе рассказывает, как позвонила маме, как сказала о беременности, и что ей кричала в трубку мама, и как оскорбляла ее последними словами, и как обещала выгнать из дому, если она не пойдет на аборт. Медлить Саша не стала. Быстренько оделась и убежала к подруге. Инга поселила ее в квартире уехавшей в отпуск тети, приносила продукты, поделилась гардеробом. Саша даже на улицу старалась не высовываться, чтобы случайно маму не встретить. Выходила погулять, когда уже темно, тихонько как мышка. Но скоро тетя Инги возвращается из отпуска, и совсем не обрадуется, увидев у себя в квартире посторонних. Да и сидеть дальше взаперти смысла никакого нет. Нет, маме Саша больше не звонила, и телефонный номер тот отключила. Инга ей новую симку принесла. Мама приходила в институт, разыскивала, расспрашивала Ингу, но девушка ей ничего не сказала. Решила не рисковать.
Я смотрю на девочек и ужасаюсь! Понятно, мало кто из родителей пришел бы в восторг от подобной ситуации, но до какой же степени надо было придавить морально, запугать родную дочь, чтобы получить подобное?! Что там за мать?! По описанию — монстр. Но так ли это? Похоже кроме как на нее, опереться Саше в данный момент не на кого. Все же, может, стоит попробовать наладить контакт? Беру у Саши номер телефона мамы. Буду звонить сама.
Мой звонок вызывает бурю эмоций. Во-первых: «Слава тебе Господи, нашлась и жива, поганка этакая!» Во-вторых: «Я ей покажу, как мать позорить! Где она?!»
Спокойно объясняю, что открыть местонахождение дочери не могу, права не имею. И приглашаю на консультацию. После весьма активного монолога, где преобладают нелестные характеристики молодого поколения в целом, и дочери в частности, Нина Петровна соглашается прийти на консультацию. Она к этому даже стремится! Желание выговориться и найти дочь заставляют ее действовать быстро. Кроме того, проскальзывает тема, что времени терять нельзя: «Еще ведь не поздно!» — «Что не поздно?» — «Сделать все так, чтобы избежать последствий, то есть ребенка. Так, чтобы жизнь текла дальше по-прежнему, чтобы не стыдно было перед людьми, чтобы никто ничего не узнал».
Трудный у нас получился диалог. С привыкшей командовать Ниной Петровной и мне разговаривать сложно, могу только представить, каково приходилось Саше. Нина Петровна уверена во всем, в том числе, в своей неоспоримой правоте, и иного мнения слышать не хочет. Да, она уверена, что аборт — лучший выход! Да, она уверена, что «эта дуреха» сейчас испортит свою жизнь! Как испортила когда-то она, Нина, когда была такой же молоденькой дурехой, как сейчас Сашка! Да, она уверена, что вся жизнь у нее пошла тогда под откос, что ни роди она сама в 19 лет, от этого «козла» Сашку, все могло бы у нее получиться получше в жизни! И не было бы так тяжело! Не пришлось бы бросать годовалую дочь на бабушку. «Святая женщина была!» Самой не пришлось бы идти на заработки на тяжелую не женскую работу в море. Да, она делала потом аборт, и не один, и не жалеет! Зато жизнь наладилась. Заработала сама «своим горбом» и на квартиру, и на машину, и на новенький громадный корейский телевизор.
Я с грустью смотрю на Нину Петровну. Молодая еще женщина, и сорока нет, но как мало женского в ней осталось! Резкость, категоричность во всем: в словах, в жестах, громкий голос, речь пересыпана «солеными» словечками… И как донести, объяснить Сашиной маме, что может быть было бы лучше, если бы не было корейского телевизора и машины, но была бы нормальная семья, пусть не полная, но счастливая: мама с дочкой? Саша не получила бы дорогих игрушек, но получила бы МАМУ, которая каждый день была бы рядом, целовала бы на ночь, рассказывала сказки и кормила бы вкусным ужином, состряпанным не из полуфабрикатов. И, самое главное, сама Нина Петровна осталась бы женщиной: доброй, мягкой, сострадающей. Что ж? И Александру ждет такая судьба? Или еще хуже?
— Нина Петровна, скажите, а какие моменты своей жизни Вы вспоминаете, как самые счастливые? Подумайте! Вспомните! Что это было? Когда покупали машину?
От неожиданности Нина Петровна замолкает.
— Машину? Ну, нет, конечно… Ну, радовалась, вроде, но не так, чтоб счастье…
— А что тогда?
Лицо Нины Петровны как-то смягчается, она глубоко вздыхает.
— Да, Сашка, конечно… Когда родила… Она такая смешная была. Носик морщила, когда грудь искала…
Вот и проглянула, ожила душа у человека… И лицо стало другим. Мягким, женским, только очень усталым. И уже не монстр передо мной, а просто несчастная женщина, которой ох, как нелегко пришлось в жизни, и хочет она сейчас лишь одного: уберечь от тяжелой доли свою единственную дочку. И искренне верит, что, настояв на аборте, убережет.
— Нина Петровна, Вы хотите лишить свою дочь счастья? Зачем? Какая в этом необходимость? И ради чего? Ведь Вы можете ей помочь! Мнение соседей так важно? Оно стоит искалеченной жизни Вашей дочери? Смерти малыша? А если бесплодие?
— Да нет, конечно… Никто из соседей мне ничего не скажет. Да и пусть только попробуют! — Смеется. — Но жизнь себе девка точно испортит. Ни института, ни профессии нормальной не получит, будет всю жизнь, как мать, на корабельную команду котлы еды варить. Думаете легко?!
— Нет, не думаю, что легко. Но почему все должно сложиться именно так? Александра превосходно учится. Может перейти на заочное отделение в институте.
Для чего все эти годы работала сама Нина Петровна? Для того, чтобы единственная дочь ни в чем не нуждалась, для того, чтобы была счастлива. А будет ли счастлива, убив в себе новую жизнь? А если детей не будет больше? Будет ли счастлива? Что ее утешит тогда? Учеба в институте? Комфорт?
— Нина Петровна, к чему Вы стремились, когда взвалили на себя тяжелый груз мужской профессии, роль добытчика в семье? К счастью дочери? Так дайте ей стать счастливой!
Вы упомянули Вашу маму с такой благодарностью! Она помогала Вам, практически вырастила Сашу. Как Вы думаете, она бы хотела, чтобы внучку покалечили сейчас и физически и морально, сделали аборт? Подумайте! Это ее внучка! И ее правнук!
Ваша мама была с Вами!
А Вы будьте с Вашей дочерью!
Беседуем еще около часа. Упоминание о матери, видимо, явилось тем последним весомым аргументом, которое заставляет Нину Петровну успокоиться и принять ситуацию, как есть. Она рассуждает уже вполне здраво: «Что ж теперь делать, если так?! Пусть рожает! Вырастим!»
И никуда она Сашу на аборт не потащит, это она обещает. И поможет поднять внука или внучку, и вырастят вместе: «Будет ребенок ничем не обделен, не хуже прочих!». Это она точно решила.

*Имена участников истории изменены